Сборник статистических сведений по Саратовской губернии. Том 5. Хвалынский уезд. – Саратов. Типография Губернского Земства. 1886 год. – Печатано с разрешения господина Саратовского Губернатора. Выпуск составлен на основании местных исследований Хвалынского уезда, производившихся летом 1885 года.
Помещичья колонизация
Переселение помещиком своих крестьян из центральных губерний на жалованные пустопорожние земли Хвалынского уезда и расселение их потом по самому уезду составляет господствующий тип колонизации в уезде, где крепостные общины преобладают по численности над общинами казённо-оброчных поселян.
Мотивы и условия переселения были самого разнообразного характера. В одних случаях владелец, желая завести хозяйство на пустынных степях, переводил туда крестьян, чтобы иметь под руками рабочие силы и скот; в иных случаях он переселял бедняков на простор и приволье, рассчитывая, что они там поправятся. Иногда помещик смотрел на степи, как на ссылку, куда отправлял провинившихся крестьян.
Семейные разделы владельцев, продажа и промен крепостных душ, покупка земли – всё это вызывало перевод крестьян с одного места на другое и служило причиной возникновения целого ряда деревень.
Жилища
157 979 душ обоего пола наличного крестьянского населения Хвалынского уезда живут в 28 303 жилых строениях, по 5,58 душ на избу. Из всех крестьянских домов только 297 (1,1%) построены из камня и жжёного кирпича. Сырцовых хат и мазанок 792 (2,2%), деревянных домов 26 214 (96,7%). Между величиной землевладения той или иной группы крестьянских хозяйств и числом каменных и сырцовых построек не заметно никакого соответствия. Априори можно предполагать, что богатые семьи строят каменные, а бедные – сырцовые хаты и мазанки, но цифры не дают такого вывода… Сырцовые хаты и мазанки встречаются почти исключительно у татар.
Избы Хвалынского уезда топятся по белому; чёрных изб не более 20-30.
Крестьянская усадьба
Крестьяне различают 5 частей усадьбы: двор, гумно, конопляники, огороды и капустники, и сады.
Двор служит для жилых и хозяйственных построек. За исключением 2-3 случаев двор ни прямо, ни косвенно не подлежит никаким переделам и нарезается по хозяйствам, а не по душам. Чаще всего двор имеет 10 саженей ширины при 20 или 10 саженей длины или 7 саженей ширины при 20 саженях длины. Встречаются размеры и больше, и меньше указанных норм, но уже как редкое исключение.
Гумно, помещаясь на задворках, вдали от жилых строений, служит складочным местом хлеба и сена. Гумна в большинстве селений нарезываются подворно и переделам не подвергаются. Однако же есть несколько селений, где гумна делятся; это в тех случаях, если на них разводятся конопляники или картофель, и гумна захватывают значительные пространства, далеко превышающие ту площадь, которая необходима для хранения хлеба и сена.
Огороды, примыкающие к надворным строениям, имеют большею частью незначительные размеры и помещаются часто в неудобных местах – вот причины, почему во многих общинах переделы касаются лишь конопляников и капустников, а на огороды не распространяются.
Совсем иной характер носят капустники, расположенные вдали от усадеб по течению рек, ключей, по озёрам и влажным лощинам. Такие капустники приносят значительные доходы и подлежат переделам.
Что касается конопляников, то они во всех 72 общинах подчиняются или общим, или частным переделам. Раскладочная единица для передела капустников, картофельников и конопляников всегда совпадает с раскладочной единицей для пашни. Это правило, которое не допускает исключения ни в одной из 72 общин. Срок переделов в большинстве случаев совпадает со сроком передела пашни, но иногда даёт более длинные промежутки между переделами, чем какие практикуются относительно пахотных угодий. Весьма значительная доля общин делит конопляники ежегодно, другие допускают лишь частные переделы, то есть скидку и накидку душ у отдельных домохозяев. В некоторых обществах сроки весьма продолжительны (от 6 до 30 лет).
В большинстве случаев у старого владельца, потерявшего при переделе 1 (одну) например душу, отрезается от его полосы соответствующий участок или вдоль всего загона конопляника, или поперёк на одном из концов загона. Отрезанный клочок поступает во владение нового домохозяина, у которого прибыла душа. При таком переделе, где новый владелец садится на часть загона старого владельца, неизбежно развивается чересполосица, и после 2-3 переделов мы находим немало хозяев, которые владеют клочками усадьбы в 2-3 местах. Чересполосица значительно устраняется добровольной меной загонов, но она не всегда возможна.
В Алексеевской волости мало потому плугов, что население более занято садоводством, чем хлебопашеством, да и земли надельной у крестьян мало. Из 100 десятин здесь засеяно рожью только 2, остальными хлебами 8, а пшеницей 90 десятин. Всего пшеницей засеяно 3000 десятин, рожью 60, овсом и ячменём 150, просом и полбой 76, картофелем 40.
Сенокосы и луга занимают 19,208 десятин или 6% всего надела крестьян. Эти угодья находятся и у душевых, и у четвертных владельцев в общинном или общем владении и ежегодно перевёрстываются между домохозяевами по тем же душам или четвертям, на которые делится пахотная земля. Благодаря этому каждый общий или частный передел пашни становится вместе с тем и переделом сенокосных угодий. Ежегодные жеребьёвки составляют характерную черту распределения сенокосов; крестьяне находят их неизбежными, так как урожай травы бывает не одинаков в разных местах в разные годы. Каждый домохозяин косит и убирает доставшийся ему клочок покоса отдельно от других. Исключение составляют 4 общины, где несколько домохозяев убирают траву сообща и распределяют между собой не землю, а продукт-сено.
Под садами всего (Хвалынского) уезда, кроме города – под городскими садами считается 1112 десятин, занято до 1500 десятин. Вся эта земля состоит в частной собственности отдельных домохозяев, никаким переделам и перевёрсткам не подлежит, а переходит по наследству, и даже было не мало случаев продажи садов односельцам и сторонним лицам. В последнее время эти продажи запрещены крестьянским присутствием. В тех селениях, где садоводство играет видную роль в крестьянском хозяйстве, размер садов неуравнителен. Крестьянские общества стремятся к уравнению садов, но не по душам, как делятся луга и пашни, а подворно. Они определяют нормальную площадь садов на хозяйство, а излишек облагают более или менее высоким налогом в пользу мирской кассы. Нужно заметить ещё, что сады в нескольких селениях обложены Земской Управой особым налогом в качестве торгово-промышленных заведений. Налог этот развёрстывается между домохозяевами по списку, составленному Земской Управой, где обозначено число квадратных сажень у каждого домохозяина.
Четыре волости, дающие наибольший процент грамотности, характеризуются наибольшим развитием или садоводства, или промышленности: Павловская, Алексеевская, Елшанская и Селитьбенская. Из 1000 мужчин Алексеевской волости (куда входит Меровка) грамотных 162. На 10 наличных дворов в той же волости приходится 920 яблонь, в Селитьбенской 152, в Елшанской 82 яблони. В остальных же волостях число яблонь на 10 дворов не превышает 56.
В среднем выводе на каждого садовладельца приходится 50 крупных деревьев (яблонь, груш, слив и вишен) и 18 кустов (терновника, смородины, крыжовника). Принимая средний годовой доход крупного дерева в 1,5 рубля, а куста в 50 копеек, мы получим более 300,000 рублей годового дохода, который даёт садоводство крестьянам Хвалынского уезда.
Промышленный характер садоводство носит только в восточной части уезда, особенно в Елшанской, Алексеевской и Селитьбенской волостях Средний годовой доход каждого садовладельца этих волостей составит около 90 рублей серебром.
Сады разводятся преимущественно на южных и юго-восточных склонах волжских гор. Такие склоны не только дают больше света и тепла растениям, но и облегчают поливку их многочисленными горными ручьями. Искусственные канавы проводят воду ручьём через все сады и деревья. Поливка производится раз в год летом, причём крестьяне садовладельцы устанавливают очередность для поливания водою. Очередные открывают на сутки свои канавы и пускают воду, а все другие садовладельцы должны запереть свои канавки. На каждое дерево отводят, по мнению крестьян, 50-70 вёдер воды. Чигирей крестьяне обыкновенно не устраивают. Сады, которые не могут получить естественного орошения, иногда поливаются из бочки (около 20 вёдер на дерево), но есть немало садов, которые совсем не поливаются и даже не мотыжатся.
Мотыжат или перекапывают сады лопатами (аршина на 3 кругом дерева) хорошие хозяева два или даже три раза в год: 1) после пашни, в мае месяце, 2) затем в июле или августе, когда трава прорастёт, и наконец 3) осенью в октябре, чтобы яблонь «наводопоилась». Последняя перекопка имеет особенно важное значение. Для перекопки нанимают местных же опытных рабочих, выплачивая 1,5-3 копейки за дерево или подённо 35 и более копеек в день.
В настоящее время у государственных крестьян осталось мало и строевых, и хороших дровяных лесов. Отсутствие правильного лесного хозяйства зависело от многих причин. Дешевизна и сравнительное обилие лесов в уезде были причиной того, что крестьяне не очень дорожили ими. Пользуясь лесным материалом от казны, крестьяне не могли выработать никакой самостоятельной системы лесного хозяйства и, получив лесной надел, обращались с ним, как дети, не думая о будущем. Кроме того, охрана лесов была весьма затруднительна при обычном воззрении крестьян, что «лес Божий», что «его никто не растил». Сплошь и рядом соседние общины въезжали в чужие леса, как в свои, и рубили их не смотря на стражу.
Особенно убийственным для лесоразведения оказывается обращение вырубки в пастбище. Во всех общинах крестьяне жалуются, что скот забивает поросль и объедает побеги и листву, не давая возможности расти лесу. И мелкие лесные заросли, и хорошие леса везде служат для выпаса; исключение составляют 2-3 общины, где скот не гоняют по лесу. Конечно, при недостатке выгона устранить этот печальный обычай невозможно, но легко выделить хотя бы незначительную часть лесной заросли и огородить её от потрав скота; это не потребует ни особых хлопот, ни больших затрат.
Истребление лесов заставило целый ряд селений обратиться для отопления к суррогатам дерева в виде кизяка, навоза, соломы, бурьяна, которые теперь употребляются даже в самых лесных волостях. Ивановка Алексеевской волости 3-й год топит кизяком и соломой, в Старой Яблонке кизяки в употреблении 5-й год. Татры Средне-Терешанской волости 10 лет тому назад начали отапливаться кизяками; научились в степи за Волгой. В Баевке Барановской волости лес, благодаря пастьбе скота, туго отрастает, и селение 3-й год стало отапливаться соломой и кизяками.
Тягло
До 1861 года владельческие крестьяне (и те, которые были на оброке, и те, которые были на барщине) не знали ревизской развёрстки, а делили землю по тяглам. При тех отношениях, которые были между владельцами и крестьянами, тягловая раскладка земли и платежей была наиболее рациональной, удовлетворяя интересам обеих сторон. По общему правилу, полное тягло накладывалось с 18 – 19 лет, когда женили молодого парня; старики с 60 лет совершенно освобождались от тягла. Налагалось тягло или вдруг с достижением указанного возраста, или постепенно.
Так в деревне Меровке крестьяне отправляли трёхдневную барщину, причём на полное тягло (мужчину и женщину) нужно было сжать одну шестидесятку (60×60=3600 кв. саж.), то есть полторы казённых десятины (одна десятина – 2400 кв. сажен, или 109, 25 соток, или 1, 09 га). С 18 лет здесь налагалось одна вторая тягла (три четверти десятины, на парней, девушки были свободны). Со времени женитьбы муж с женой тянули полное тягло до 60-летнего возраста. В соседней Алексеевке 15 лет – «полвенца», с 19 лет, когда женили, - «венец», полное тягло.
Тягловая раскладка продолжалась вплоть до прекращения крепостных отношений, когда она в большинстве владельческих обществ была заменена, по примеру крестьян казённых, ревизской раскладкой по мужским душам. Это тем легче было сделать, что и самый надел был нарезан крестьянам по душам 10-й ревизии. Притом крестьяне, очевидно, были слишком увлечены желанием покончить со всеми традициями крепостного состояния, увлечены гораздо более, чем это допускали хозяйственные условия того времени. Только сравнительно меньшее число селений, где земля не окупала платежей, где развиты были посторонние заработки вне своего надела, где необходимо было разложить платежи не на одну землю, но и на рабочие силы, там был сохранён основной принцип тягловой раскладки в форме развёрстки земли и платежей по работникам мужеского пола.
Между доходностью надела и раскладочной единицей прямая, тесная связь. Если владение наделом выгодно, то для общины будет и выгодно, и справедливо раскладывать землю по едокам; наличная душа м.п. или ревизская (вскоре после ревизии) оказываются здесь наиболее практичными раскладочными единицами. Земля раскладывается по потребности каждой семьи, а платежи всецело ложатся на землю. Если напротив надел не окупает платежей, если арендная плата земли ниже лежащей на ней тягости, тогда на первый план выступает вопрос о податях. Их не в силах нести одна земля, и они раскладываются на рабочую силу, а сама земля становится лишь добавочным к рабочей силе платёжным источником. Раскладка земли и платежей по работникам, по тяглам, по экономической силе семьи оказывается здесь наиболее справедливой, препятствуя накоплению недоимок и образованию пустующих, необработанных наделов.
Каковы были причины низких арендных цен надела – в данном случае совершенно безразлично. В некоторых случаях дурное качество почвы и несоразмерная высота платежей делали надел малодоходным, иногда арендные цены стояли низко потому, что население, увлекаясь сторонними заработками и промыслами, бросало землю, и её некому было пахать и брать в аренду (Павловка и татарские деревни). В иных случаях селение было окружено дачами частных владельцев или соседей крестьян, которые дёшево сдавали землю, и эти низкие арендные цены вне надельной земли понижали цены самого надела. Но кроме частных причин, были и общие причины низких арендных цен. Редкое население, слабое развитие путей сообщения и торговых сношений ограничивали спрос на хлеб и землю, понижая цену того и другого. До тех пор, пока не изменились эти коренные сельскохозяйственные условия, раскладка земли по ревизским душам для большинства общин была несвоевременной: она служила источником накопления недоимок, появления массы пустовых наделов, и рано или поздно должна была заставить владельческие общины снова вернуться к традиционной развёрстке земли по тяглам. Так и случилось.
Целый ряд крепостных общин, деливший землю в 60-х годах по ревизским душам, в 70-х и 80-х г.г. переходит к развёрстке по работникам или сразу, или ещё чаще постепенно и совершенно незаметно для самого общества, путём скидки и накидки пустовых душ.
Там, где долгое время не было переделов, скопляется масса бесхозяйственных наделов или, как говорят крестьяне, убыльных душ. Убыльные души – это земельные наделы выморочных семей и умерших душ, наделы шалтаев, бродяг, недоимщиков, от которых отобраны наделы и прочее. При долгом отсутствии переделов, относительно убыльных и особенно умерших душ весьма скоро складывается определённая система перехода их по наследству, и система, как оказалось во всех зарегистрированных нами случаях, одинаковая в основных чертах как у русских, так и у мордвы.
Так в деревне Меровке Алексеевской волости (великороссы) наделы умерших ревизских душ переходят по наследству последовательно к родному сыну, к родному брату или к жене покойного, если она желает тянуть землю. К дальнему родственнику (например к двоюродному брату или дяде) надел переходит лишь в том случае, если покойный составил в таком духе завещание словесное или письменное. Если дальних родственников нет, и завещания не оставлено, то надел поступает в распоряжение общества.
Сообразно с наделом изменяются и платежи, падающие на 1 хозяйство: у дарственных крестьян (например, Меровка) каждое хозяйство платит ежегодно 4 р. 30 коп., а каждое хозяйство государственных крестьян выплачивает 24 р. 80 коп. в год, то есть почти в 6 раз более, чем хозяйство крестьян с низшим размером надела. Кроме государственных платежей есть и земские и мирские сборы, которые у дарственных крестьян составляют соответственно 8,2 и 87,4%.
По мере уменьшения надела и возрастания аренды частно-владельческих земель, участковые аренды становятся явлением общим: у государственных крестьян составляют 20% вненадельной аренды, у собственников 36%, а у дарственных 64%. Причины этого явления понятны. При 1 десятине земли на душу у дарственных крестьян, дворы с одним душевым наделом будут иметь 1 десятину, а дворы с 5 душами – 5 десятин, то есть и те, и другие будут сильно нуждаться в земле. Вот почему у малонадельных преобладают аренды вненадельные и участковые. Общинно-артельная аренда участков у крестьян государственных и собственников исключительно денежная; безоброчные крестьяне сверх денежной платы обязываются иногда исполнить в пользу владельца участка ещё какие-нибудь добавочные работы: убрать известное число десятин хлеба или травы или производить все сельскохозяйственные экономические работы по удешевлённым ценам.
Например, артели деревни Меровки Алексеевской волости арендуют в 2-х полях 370,7 десятин за 2158,5 рублей. Цена дешева потому, что крестьяне обязываются являться на работы по удешевлённым ценам: за 175 десятин яровины они должны сжать, связать и скласть в скирды 100 сор.десятин ржи по 5 рублей, скосить и перевезти 30 сор. десятин луга по 6 рублей за десятину.
Деревня Меровка Алексеевской волости Хвалынского уезда относилась к разряду дарственных, населена была великороссами, православными и старообрядцами.
Наличное юридическое народонаселение по переписи 1885 года: число наличных хозяйств 130, мужчин 386, женщин 407. Семей, постоянно отсутствующих, не было. Постороннего населения 7 семей, состоящих из 27 душ.
Число семейств с грамотными или учащимися – 21, в них грамотных 23 мужчины, учащихся 3 – 2 мальчика и 1 девочка.
Каменных и кирпичных изб на 1885 год в Меровке не было, как и мазанок. Все 134 избы деревянные, из них крыты тёсом 108, а соломой и камышом 26. Изб с земляными крышами нет. 12 изб меньше 6 аршин в длину (аршин – 71, 12 см; следовательно длина избы чуть более 4-х метров), 105 изб – от 6 до 9 аршин в длину (от 4-х до 6,5 м), 16 изб – от 9 до 12 аршин в длину (от 6,5 до 8,5 м), 1 изба – от 12 и более аршин в длину; двухэтажных домов нет.
Из пахотных орудий преобладают сохи – 151, а плугов всего 2. Орудий транспортных 314. Рабочих лошадей 236 и нерабочих 65. 193 коровы, 64 гулевых, 129 телят; 741 овца, 159 свиней. Коз в Меровке не держат.
Число окладных душ казённой палаты 267 и мирских раскладочных 267. Платежей в рублях за 1884 год: казённых поземельных 32, земских и ренты Тамбовской и Саратовской ж/д 51, волостных 267, сельских 455 (всего 805 рублей). Средний размер платежа на 1 двор – чуть более 6 рублей. Недоимок на 1 января 1885 года по Меровке не числится.
Промышленных заведений 3, из них 1 трактир (кабачок). Лавок нет ни одной.
В среднем за год пятилетия 1880 – 1885 выдано паспортов: годовых 0, полугодовых 1, билетов 1.
